ТЕКСТЫ И КОНТЕКСТЫ

   Художник - нож, разрезающий многослойный торт-Время, или слуга царя-Времени? Александр Гордон в своей новой телепрограмме задал хороший вопрос двум умным научным людям со степенями и учеными званиями: как художник должен решать нынче проблему противоборства элитарного и массового? Погибай, но пиши (для старухи Вечности) стихи, которые читает немного сектантов (до Кальпиди или Чухонцева "Маньке с мыльного завода" еще надо дорасти), старых "правоверных поэзии" (о, великие шестидесятники! Великая Белла, великий Евтушенко, великие, между прочим, Корнилов, Самойлов, Соколов et cetera) или сентиментальных дам (пусть всегда будет Асадов и иже с ним!), - или же ныряй с головой и плыви в огромном, УЖЕ ПОГЛОТИВШЕМ НАС океане романного масскульта? Дилемма? А вы бы как хотели?
        Можно плакать и сокрушаться и долго рыдать о том, что погибла русская литература и поэзия с ней вместе в том числе. Можно заниматься отчаянным ЕДИНОБОРСТВОМ - противостоя "вшивому рынку" поелику возможно, и пиша то, что не можешь не писать (а если можешь не писать - то, конечно, лучше не пиши, все равно не прочитает никто, и даже в Интернете). Можно спокойно улыбаться улыбкой Будды, глядя на ужимки и прыжки деятельного литературного народа вокруг себя, выдающего на-ура - перо-то ведь бойкое! - один за другим порнороманы, строгая, как стружку, боевики… МОЖНО ВСЕ. В этом "можно" и заключен ответ на вопрос: какое место занимаю Я, ЕЛЕНА КРЮКОВА, в ЭТОМ ВО ВСЕМ? В этом вертепе? В этом Вавилоне?
       Да никакое. Никакое я место не занимаю. Вот так просто.
        У меня нет литературного имиджа - несколько подборок стихов, опубликованных толстыми журналами за последние десять лет, не сделали мне имени и славы, хотя профессионалы меня, возможно, знают (и не особенно любят - для утонченной, рафинированной публики я пишу слишком просто и грубо, так думаю, с большим пафосом, т. е. С ЧУВСТВОМ, а ценят ИРОНИЮ, хотя, на мой взгляд, ирония не есть критерий истинного искусства, ирония всего лишь прием самозащиты от жестокости мира). У меня нет НИ ОДНОЙ московской книги стихов - так сложилась моя жизнь. Готовились к выходу сразу две - грянула инфляция, и "Сов. пис." и "Современник", где лежали рукописи, быстро умерли. У меня нет еще НИ ОДНОЙ масштабной книги прозы - романы "Юродивая", "Империя чувств", "Врата смерти", "Зимняя война", "Гостиница" ждут своего издательского часа (дождутся?) - в Москве, в издательстве    "Лабиринт-пресс", вышел лишь единственный роман "Золото" - археологический детектив, покет-бук ("мы вас раскрутим на покетах!" - но ведь "покетом" можно издать и порнушку, и "Илиаду", "покет" - это формат, а не начинка! А песня издателя: напишите чего-нибудь полегче, поприятнее, чтобы народ читал и отдыхал…).  
        Я не солипсист, не агностик, не пессимист и не мизантроп. Я люблю жизнь, я пишу свои книги. Я борюсь. Вместо стихов я теперь пишу прозу. Я ищу издателя. В Москве вышел мой первый роман. В этом году выходят еще два - в одном из крупных московских издательств. Ищу нестандартные литературные ходы. Делаю эскизы будущих вещей. Хочу сделать НОВЫЙ, СТИЛЬНЫЙ, КРЕАТИВНЫЙ, ЯРКИЙ, ЗАПОМИНАЮЩИЙСЯ, ОСТРОСЮЖЕТНЫЙ РОМАН НОВОГО ВЕКА - одинаковые, как яйца из инкубатора, "стрелялки" в зубах навязли. Издательство "Центрполиграф" делает мне МОЮ СОБСТВЕННУЮ СЕРИЮ - я считаю эту встречу с издателем удачей, судьбой. Что будет потом? Гадать не берусь. Я просто яростно работаю, мне безумно интересно писать, я художник, я сумасшедший художник, как все они - Ван Гог, Бальзак, Лондон и проч. Нескромно? Да обыкновенно. Иначе искусство не сделаешь. Вот это мое истинное и настоящее место: компьютер, рабочий стол.
        Я не слишком утонченно и подробно разбираюсь в современном литературном процессе. Это дело критиков. Думаю, что искусство (не только литература) разделилось на две "реки": на рынок и на постмодернистскую утонченную заумь. Заумь была всегда; рынок был всегда. Оба начала имеют полное право на существование. Первых читает народ (=люмпены, домохозяйки, библиотекарши, пенсионеры в транспорте, молодежь, тоже в транспорте: прочитал - выбросил); вторых - опять же кучка литсектантов, утонченно-интеллектуально разбирающихся в сложном современном литпроцессе. Есть ли Третий Путь? Если есть, то каков он?
        Да, есть. Для меня - есть.
        Очень простой.
        Писать ВОЗМОЖНО БОЛЕЕ ИНТЕРЕСНО И УВЛЕКАТЕЛЬНО (СЮЖЕТ) И ПРОСТО (СТИЛЬ)  И ВОЗМОЖНО БОЛЕЕ ХУДОЖЕСТВЕННО (КАК НИ СТРАННО). 
        Какой простой рецепт, скажете вы, фу, какой банальный. Мы это и без Крюковой знаем, вы скажете! Но ведь ТОЛЬКО ТАК и возможно сделаться писателем.
        Писателем, а не "строгателем" дешевой рыночной продукции и не вдыхающим благовония и воскурения умершего лет двадцать назад постмодернизма литгурманом (гурманство - это не Культура! А вот Джек Лондон, как ни относитесь к нему, утонченные ценители Сартра и Джойса, - это Культура. Ибо Культура - для ЛЮДЕЙ, а не для литературных небожителей. И в результате остается то, что банально просто и банально гениально. "Улисс" Джойса? Непрост, да! Но гениален. И поэтому стал известен, но не стал читаем и любим. Вы скажете: Маринину тоже читают! Читают, да. Но не любят. Хотя - "нам не дано предугадать". В нашей удивительной стране могут полюбить и Маринину и через лет двадцать-тридцать сделать ее классиком).
        В непосредственной близости от себя я вижу своих друзей, талантливых литераторов, которые бросили писать ("э, дохлое это дело!") и ударились во все что угодно - от шоу-бизнеса до шоп-бизнеса, от поломойства до открытия собственных ООО и ЗАО; я вижу своих удачливых знакомых, вовремя изловивших, лет десять назад, рыночного конъюнктурного быка за рога и уже напечатавших, в "Эксмо", "АСТ" и других могучих пресс-конторах легионы книг; я вижу единоборцев, в одиночку сражающихся с Проклятым Рыночным Временем; я вижу спокойных стихотворцев, тихо работающих журналистами или школьными учителями и по-прежнему медитативно пишущих лирику-"нетленку" - для души. Стихи по кругу уже не читают молодые; читают только на старых литстудиях - романтические старики. И я сказала себе, сжав зубы: Крюкова, ТЫ ПИСАТЕЛЬ. Ты не должна пропасть в этом ломаном, хламном, резком, жестоком, прекрасном времени, продиктовавшем тебе - писателю - свои жесткие условия. Ты должна победить.
        В непосредственной близости от себя я, работающий литератор, вижу своих учителей. Мои учителя - это писатели, делающие хорошую литературу, профессиональную, интересную, блестящую по стилю, сильную по чувству. И доступную моему пониманию - я не суперинтеллектуал, хотя я человек культуры (за плечами - жизнь в музыке, я пианистка и органистка после Московской консерватории, после жигулинского семинара в Литинституте), я за сильное, рельефное, мощное и простое по форме, пусть какие угодно сложные смыслы буду вложены внутрь. "Отелло" прост. "Фауст" прост - 1-я часть (кто читает и любит вторую? Литераторы?). "Евгений Онегин" прост. Простите за воспевание хрестоматии.
        Я, как ни странно, учусь у современных ЗАРУБЕЖНЫХ писателей - благодаря журналу "Иностранная литература" я обнаруживаю, что мировой литературный процесс сейчас гораздо интереснее русского. И темы-то западные писатели берут вроде бы конъюнктурные (Эрик Хансен - "Псалом в конце пути" - о "Титанике", Корагессан Бойл - "Восток есть Восток" - о модном Востоке, об эротике и острочувственной теме я уж не говорю - по стопам Миллера многие пошли), а вот поди ж ты, глупой конъюнктурой ("читатель ждет уж рифмы "розы" - на, вот возьми ее скорей!") они не выглядят: они выглядят Произведениями Искусства, хоть написаны просто и доступно. От Стивена Кинга до Джона Фаулза - везде я чувствую руку Мастера, который уважает не только себя, любимого, но и читателя. А у нас? Что происходит у нас?
        Премия, полученная Б. Акуниным после Московской международной книжной ярмарки, - показательна. Акунин, быть может, единственный сейчас литератор в России, кто сочетает культуру и доступность (=народность). По сути, это все кальки: русский Шерлок Холмс (Фандорин Акунина), русская Никита (Ева Апостоли Виктории Платовой), русская Анжелика (авторшам русской Анжелики несть числа…). Неужели мы, Россия, ДЛЯ НАРОДА не можем создать ничего креативного?
        Поставим вопрос по-другому. Не для народа, а - НАРОДНОЕ? Любимое? И в то же время литературно значимое? "Народность" не в почвенническом смысле "к топору зовите Русь" и "рассупонилось солнышко", а настоящая народность, живая, сильная, когда читатель, и профессор и клерк в банке, и шофер и топ-модель, ищет книгу: "это мощно, это здорово, это - класс"? Или мы так и будем, по меткому выражению того же Саши Гордона, "ложиться под издателя"? Или "классом" для народа так и останется суховская эпопея про "вора в законе"?
        У нас, к сожалению, пролегает все-таки пропасть между Массовой продукцией и продукцией для Элиты. Смотря что и кого считать элитой в современном социуме. Особенно в российском. Сытых "новых русских"? Звезд шоу-бизнеса? Нищих старых художников, не отдающих свое нажитое святое волку-рынку?
        Наша литкартина (очень примитивно,эскизно): детективисты и вообще рыночники - и интеллектуалы (без издателей и тиражей, обитатели раритетных толстых журналов и Интернета). Издатель боится издавать интересного, необычного автора, пишущего в жанре, но превышающего этот жанр; толстый журнал жанр не берет заведомо - детектив и любовный роман, по-журнальному, чтиво, достойное презрения мыслящего человека.
        Однако сейчас наметилась ТЕНДЕНЦИЯ.
        Боевики, ужастики, зубастики, воры-в-законе-с-финками и менты-с-ТТ-в кулаке отомрут и уже отмирают. Они уходят, как уходит эпоха, породившая их. Любовный роман, особенно ретро, с кружевами-робронами-грудями-веерами-Венециями-Парижами, похищениями красоток и изнасилованиями их в старых замках - конечно, вечен, но как жанр - скучен и некреативен. Однако экшн ведь смотрят в кино, и еще как! Смотрят и "Гладиатора", и "Неукротимого", и "Брата-2", etc. Значит, и читать будут Острый Сюжет, - но какой? "Псалом в конце пути" Эрика Хансена ведь тоже острый сюжет, однако это роман - не внизу культурной пирамиды, а пожалуй, наверху. Роман, как сказал наш умница Бахтин, это ведь свежий, молодой, неустоявшийся жанр. Грядет Новый Роман. Какой он будет?
        России нужны писатели, а не описатели "подруг мента" и порноремесленники.
        России нужны поэты, хоть поэзия и стала (удачная метафора) "литературной провинцией".
        Мировой литературной культуре, черт возьми, нужна Россия - такая великая страна не может сдохнуть на карте мировой цивилизации. Хотя… Помните Марину Ивановну? "Той страны на карте - нет, в пространстве - нет"?
        Однако нельзя сказать, что пишущая, издательская и читательская Россия - виртуальна. Она вполне жива и здорова. На книжных ярмарках - горы книг. И все равно: еще ни один издатель не нашел нового "народного" автора, которого издателю можно было бы, не боясь, издать коммерческим тиражом и не стыдно было бы показать и интеллектуалам-критикам, и просто умному читателю. Лишь фигура одного Пелевина возвышается на этом горизонте, как некий одинокий дуб среди долины ровныя - браво "Вагриусу", не побоявшемуся Виктора издать и раскрутить. До него не досягнули ни Улицкая, ни Азольский, ни Толстая, ни Харитонов - замечательные писатели, между прочим. Даже скандальные В. Ерофеев с Э. Лимоновым не досягнули. Разве только скандальный Сорокин - ну, он уже находится вне литературы, в запределье.
        Чем делается успех? Рекламой?
        Витя Пелевин попытался осмыслить "рекламный век". Вскрыл механизм "раскрутки", а также "закрутки". Но художник не консервная банка, чтобы его закрутить и поставить на зиму в холодильник. Художник, особенно темпераментный и сердитый, сам возьмет эту банку да ка-ак швырнет об стенку. И это будет лучшая его инсталляция. Грохот и взрыв слышны и заметны. И часто грохот и взрыв делаются, подготавливаются тихой мышьей, грызучей работой. Успех приходит там, где заполняется пустующая экологическая ниша. Где или очень ждут --или совсем не ждут, и вот на тебе, приехали.
        Я не боюсь начать сначала.
        Я все начала сначала.
        Я оставила стихи ради прозы, которая и есть стихи, только написанные в длинную бесконечную строчку. "Бесконечная мелодия" - как у Вагнера в "Парсифале".
        Я делаю писательскую карьеру - не слишком ли дерзко в мои отнюдь не юные года?
        Ну ведь не одному же Б. Акунину (отличные культурные приключенческие ТЕКСТЫ, кстати! Большой культуры автор - снимаю шляпу!) раскручиваться на всю катушку.
       А мы все никак не можем понять, что СТАРОЕ ВРЕМЯ БЕЗВОЗВРАТНО УШЛО.
        А писательская борьба вечна, хотя ничто не вечно под Луною, и книги в том числе, и их успех, и их бытие. Александрийская библиотека сгорела, и все рукописные стихи великой Сапфо сгорели вместе с ней. В мире осталось только девять стихотворений Сапфо. ТОЛЬКО ДЕВЯТЬ. И оттого, что погибло все, написанное ею, кроме этих девяти стихов, нацарапанных переписчиками на папирусных и пергаментных свитках, она не перестала быть великой Сапфо. 
        Поэтому надо каждый день начинать сначала: я сделаю это! Я не буду делать как раньше. Я пойду дальше. Я сделаю сильнее, крепче, лучше. Я не буду любоваться собой.
        Литературное пространство рынка, литературное пространство элиты - я уважаю вас. Живите с миром. Крюкова пойдет своим путем. Крюкова попытается соединить рынок и элиту, вырвавшись из заданных ими рамок.
        Издатель просит взять псевдоним - может, я уже буду через пять лет вовсе не Крюкова, а какая-нибудь Шереметева или Шаховская?! Пишущим романы дамам сейчас модно приклеивать дворянские, старорусские фамилии…
        И в эту игру тоже поиграем со Временем, господа. Иначе - скучно жить на этом свете или все-таки нет?
        Что будет с нами со всеми, братья мои? Поживем - увидим (см. худ.фильм "Ирония судьбы, или С легким паром", реж. Э. Рязанов, "Мосфильм", 20 лет назад: а это что - попса или искусство, элита или рынок?). Жизнь моя, иль ты приснилась мне?